Только с наступлением темноты стихли автоматные очереди. Горы растворились в колючей февральской метели. Лощины и овраги, где целый день не смолкала перестрелка, занесло снегом.

Его искали всю ночь и всё утро. Уже решили – пропал без вести, как вдруг под ботинком одного из бойцов что-то заскользило. Это был запорошенный снегом пустой автоматный рожок …

  Стали разгребать снег. В трещинах упругого наста одно за другим появлялись багряные от запекшейся крови бородатые лица: одно, второе, третье…   У четвёртого – плотно сжатые губы и широко раскрытые от боли и бойцовской ярости глаза. Это был он. Григорий Ширяев.

*     *     *

Среда, 3 февраля, близилась к вечеру. В тесной палатке по-домашнему потрескивала печка. Над стройными рядами солдатских коек поблёскивали цветные шарики, оставшиеся висеть после новогоднего праздника, скромного, но по-армейски душевного.

Спецназовцы третьей группы армавирского отряда окружили телевизор, пристроенный между полками с амуницией. Они шумно обсуждали свои видеосъёмки с той праздничной ночи: вот в кадре мелькнул экран, где президент поздравлял россиян с Новым, 2010 годом, а вот и застольная речь командира – Гриши – так по-доброму за глаза называли капитана Ширяева его подчинённые. Он служил в должности заместителя командира группы по спецподготовке, но в этой командировке исполнял обязанности   командира подразделения.

Отряд работал в Старых Атагах уже два месяца: декабрь прошёл более или менее спокойно, пол-января провели в полной готовности в резерве. Потом спецназовцев бросали в засады под Бамут. И вот теперь, в первые дни нового года, солдаты и офицеры наслаждались очередной   короткой передышкой.

- Морозец сегодня ночью ударит такой, что будь здоров, - заметил взводный Арсен Филуянов. Он пригнулся к тесному окну палатки и, не найдя в снежной темноте зимнего вечера ничего привлекательного, сладко зевнул.

- Да чего нам его бояться – сегодня уж точно никуда не пойдём. Обычно об операции   за несколько дней сообщают, а тут тихо, -   успокоил товарища командир первого взвода старший лейтенант Олег Лешев и оторвал от настенного календаря листок с датой уходящего дня. Завтрашнее число жирным шрифтом зачернело на тонкой бумаге – 4 февраля 2010 года.

Через несколько минут волна морозного воздуха рассеяла насиженное тепло, и в палатку быстрым шагом вошёл Ширяев, вернувшийся с совещания в штабе отряда.

- Я смотрю, разморило вас тут, как сонных мух,   − пошутил капитан. − Пора бы и на прогулку сходить, а, парни? Давайте-ка по местам. Сейчас доведу задачи и будем собираться, - добавил он, стряхивая снежинки с крапового берета.  

- А что, уже сегодня идём? – удивился боец, совсем недавно подписавший контракт.

- Именно. Выходим в полночь, - подтвердил Григорий.

Капитан всегда поражал сослуживцев, и особенно молодых солдат, своей уверенностью, спокойствием и абсолютной невозмутимостью. Казалось, он знал выход из любой самой запутанной и опасной ситуации, но при этом командовал   без шума и крика, а спокойно и методично, да ещё и находил силы для шуток, чтобы подбодрить своих орлов.

– Проводим разведку в районе населённого пункта Чишки Урус-Мартановского района, − тем временем начал нарезать задачи Ширяев. −   Работаем не одни –   с нами уфимский и нижнетагильский отряды плюс разведбат и специальный моторизованный батальон из Грозного. По информации, у «духов» завтра должна быть большая сходка. Собираются как минимум две банды. Уфимцы и грозненцы их на нас выгоняют, а мы находимся на блокировании. Такими силами должны их быстро накрыть – сто к одному после обеда вернёмся да ещё кросс пробежать успеем, - пошутил капитан.

Задача была ясна. Оставалось надеть маскхалаты, взвалить на плечи рюкзаки и выдвинуться навстречу стуже и кусачему   ветру по горному бездорожью, которое зимой усиливается во сто крат. Собрались без задержек и ровно в полночь выехали из ПВД. Лейтенанты Филуянов и Лешев перебросились парой шуток по поводу своего неудачного прогноза относительно спокойной ночи в тёплой палатке, а Григорий взялся было за телефон,   но потом одумался: «Ночь-полночь, ещё, чего доброго, племянников разбужу. Завтра, как вернёмся, так сразу и звякну Марийке».  

Марийкой он называл своего самого близкого, любимого и родного человека – сестру Машу.   В Армавире они вместе снимали квартиру, Гриша всегда помогал сестре и её мужу – спецназовцу из его же группы, а в племянниках и вовсе души не чаял. Витьке, крестнику капитана, пошёл пятый год, а младшая дочь сестры, Владуша, родилась минувшей осенью.

*     *     *

Гриша и Маша Ширяевы выросли на Алтае.   Село Леньки, где пролетело беспечное деревенское детство,   стоит с 1802 года: бескрайняя степь, лютые морозы и душевная теплота людей, населяющих эти далёкие края на границе с Казахстаном…   Мама   Григория и Маши, Людмила Ивановна, как молодой специалист приехала сюда с Украины 35 лет назад. Золотая медалистка, студентка-отличница, она сама выбрала Леньки при распределении после мединститута – хотелось быть полезной стране, в которой тогда кипели   большие дела: освоение целины, строительство БАМа.   Молодая врач уже всерьёз думала об аспирантуре, как вдруг судьба свела её с леньковским красавцем Виктором Ширяевым. Первенец Гриша родился у них 7 декабря 1977 года. Назвали сына в честь деда Людмилы Ивановны, погибшего в 1943 году при форсировании Днепра, верили, что мальчика ждёт счастливая судьба -   семёрки в дате рождения предвещали удачу.

Одна из первых Гришиных фотографий запечатлела его в пилотке и с игрушечным автоматом. Армия с детства вошла в его маленький мир: он много читал о войне, пытал вопросами учительницу истории Любовь Андреевну Сергееву (одно время она сама служила прапорщиком в одной из войсковых частей), занимался спортом. Отец, работавший начальником подменного пункта локомотивного депо, всегда выкраивал время для детворы – заливал каток, играл с мальчишками в хоккей и футбол. Сельчане жили одной большой дружной семьёй.   Неважно,   что баня была привозная и только по субботам, фруктов днём с огнём в магазинах не сыскать, а из развлечений только клуб. Зато жили одними   интересами -   вместе праздники отмечали, вместе детей растили, и дом на замок никто не запирал.   В квартире Ширяевых всегда было шумно и весело: бить боксёрскую грушу приходила к Грише вся окрестная ребятня. Когда в леньковской школе открылся кружок восточных единоборств, Гриша записался в него одним из первых. Летом, надев кимоно, он выходил во двор своего дома, и на зависть сверстникам самозабвенно манипулировал окинавскими боевыми палочками нунчаку, а каждую субботу брал пылесос и через всё село шагал к бабушке делать уборку. У бабы Дуси он был любимым внуком: и огород вскопает, и дров наколет, и траву для кроликов накосит...   Григорий рос настоящим мужчиной – самостоятельным и ответственным.

*     *     *

- Держитесь за мной, мне бабка нагадала, что я долго жить буду, - напутствовал Григорий   своих бойцов. Под тяжестью рюкзака он плавно развернулся и первым начал подниматься по заснеженной тропе.   Идти   предстояло всю ночь. Впереди продвигались группы нижнетагильского отряда. Ботинки предательски соскальзывали с обледенелых склонов, маскхалаты цеплялись за ветки кустарника…   Ребята из 12-го отряда забуксовали, и армавирцам, чтобы не потерять драгоценные часы, пришлось идти в обход.

В девять утра 4 февраля отряд вышел на свои позиции.   Сектор блокирования достался им непростой: склоны, изрезанные излучинами оврагов, уступы, впадины... Мороз на влажном воздухе продирал до костей. Серое брезентовое небо озарялось проблесками утра. Бойцы стали закрепляться на этом глухом мёртвом месте: выставили наблюдательные посты, окопались. Желудки сводило   от голода. Было решено организовать приём пищи по принципу - один ест, двое наблюдают.

Поёживаясь от холода, капитан Ширяев пошёл осматривать позиции своей группы. Высотку над низиной заняла боевая тройка во главе со старшим лейтенантом Лешевым, за перевалом залёг лейтенант Филуянов.   Оставалось проверить крайний рубеж, проходивший   через хитрую горку,   у подножия которой сгустилось молоко утреннего тумана. Там, внизу, было какое-то углубление. Капитан вышел на оголённый выступ, но сверху ничего не было видно   - излучина надёжно спряталась под горой.   Изморозь вперемешку со снежной крупой обожгла напряжённые скулы. Григорию вдруг вспомнилась его первая командировка в Чечню, первые месяцы службы в армавирском отряде спецназа.

*     *     *

Среднюю школу он окончил почти на одни пятёрки и вместе с другом Петей Пуликовым из алтайского посёлка Кулунда, куда семья Ширяевых переехала в середине 90-х, поступил в Омский государственный институт путей сообщения. Разгул студенческой жизни Грише был неинтересен, учёба, книги – другое дело. А ещё было дзюдо, где он уже обладал коричневым поясом, гимнастика с сумасшедшими шпагатами и латиноамериканские танцы, которыми юноша всерьёз увлёкся после просмотра популярного заокеанского фильма. Любое дело Гриша всегда доводил до конца, до результата. Друг Пётр с улыбкой вспоминает, что даже салаты на праздниках он пробовал не вперемешку, а по очереди, методично   - сначала один, потом второй, потом третий.

Гриша с детства был скромным, но в нём всегда чувствовался крепкий внутренний стержень и редкая для молодого человека житейская мудрость. Спокойным звенящим голосом он умел уладить в кругу сверстников любой конфликт.   Единственное, что порой смущало близких Григория   - его замкнутость. Все свои проблемы он привык решать сам, никто не знал, каким трудом, какими усилиями и переживаниями давалось ему то или иное решение.

В конце пятого курса института студент Ширяев приехал на каникулы домой и объявил родителям, что уходит в армию. Домашние были в шоке. «Гриша, тебе же только диплом защитить осталось, два месяца всего, закончи учёбу и иди в свою армию», - уговаривала мама. Уговаривали и ректор, и преподаватели, и однокашники. Но он был непреклонен, а его решимость - необъяснима.

Отличника Ширяева отчислили из института. Добровольный уход в армию не рассматривался основанием для академического отпуска, и в июне 1999 года Григорий попал   в армавирский спецназ. Первый командир – ныне подполковник Александр Соколенко -   стал для рядового Ширяева примером во всём. Выдержка, спокойствие, требовательность – все эти командирские качества перенял он у тёртого в боях Александра Григорьевича. Они даже внешне похожи – высокие, статные, спортивные, с негромким грудным голосом и тонким чувством юмора.

Завоевать авторитет в спецназовской среде оказалось непростым делом. Приходилось постоянно доказывать, что ты лучший. Соревнования по борьбе, занятия альпинизмом, боевая подготовка, сдача на берет – во всём Гриша старался быть первым. Отслужив срочную и подписав контракт, Ширяев взял отпуск, после которого вернулся в отряд уже дипломированным инженером-электромехаником. Всего за месяц ему удалось восстановиться в родном институте и блестяще защитить диплом, занять призовое место на конкурсе выпускных работ среди всех железнодорожных вузов страны. Высшее образование позволило получить лейтенантские погоны, а позывной «Студент» навсегда закрепился за Григорием.

*     *     *

Раскатистый хлопок подствольника   распорол тишину около   11 часов. На мгновение всё стихло, после чего гулким эхом прокатились отголоски разрывов.

- Я «Студент», третья засада, что у вас, кто стреляет? - капитан Ширяев вышел на связь с соседней группой.

- По уфимцам лупят, влипли они.

- Не стрелять! Это свои! Вы что по своим бьёте! - в ту же минуту протрещало в радиостанции.

«Странное дело, - подумал Григорий, - при чём тут свои. Кто там вылез - всем же чётко обозначили позиции».

Двадцать минут тишины, и разрывы прозвучали ещё яснее и ближе. Уфимский отряд не выходил на связь. Сомнения рассеялись - там были «духи». Спецназ напоролся на боевиков и вступил в бой. Но кто кого и куда гнал, было непонятно. Группа Ширяева залегла, ощетинившись стволами. В лощине сгустился туман. Снежная крупа глухо сыпалась на маскхалаты.

Под плотным огнём бойцов уфимского отряда боевики отступили. Они разбились на мелкие группки по 3-4 человека и стали пробивать кольцо блокирования в разных участках, выходя на позиции армавирцев. Как выяснилось позже, эти попытки носили отвлекающий характер, в то время как основные силы бандитов - двадцать с лишним человек - пошли на прорыв через боевые порядки группы спецназа, которой командовал капитан Ширяев.

«Я со своей   позиции отполз влево, чтобы осмотреться получше, гляжу: в лощину выходит группа. Это метров триста от меня. Видимость плохая, но заметно, что одеты они были во что-то чёрное. Мы-то в маскхалатах работали. Я насчитал 29 человек, - вспоминает Олег Лешев, теперь уже капитан, сменивший на должности Григория Ширяева. - По связи доложил командиру, что целая банда на нас выходит. Он приказал выпустить зелёную ракету, залечь в готовности и в случае обстрела открыть ответный огонь.   Не успели мы выпустить ракету вдоль высоты, как на нас обрушился просто нереальный шквал огня. В стороны разлеталась и земля, и кора деревьев… Пришлось отползти от края высотки и отстреливаться, не поднимая головы, на вытянутых руках. Подобраться к нашей позиции   через овраги и бурелом у боевиков не получалось. Тут Гриша выходит на связь: «Селиванов трёхсотый». Стёпа Селиванов - наш снайпер, он вместе с Григорием находился на крайнем рубеже.

  Под прикрытием своей тройки старший лейтенант Лешев короткими перебежками рванул на правый фланг.   Селиванова надо была вытаскивать. Олег стремительно бежал по хребту. Пули свистели над его головой и вспарывали снежный наст под ногами. Когда, казалось, самый опасный участок был преодолён, и Олег добрался до крайней позиции, где отстреливались капитан Ширяев, командир отделения сержант Райский и   пулемётчик рядовой Адылов. Но тут автоматная очередь прошила радиостанцию – она рассыпалась вдребезги.

Григорий залёг под деревом. Отсюда было удобно наблюдать, вести огонь и одновременно присматривать за раненым Селивановым. Стёпа лежал молча, не шевелился. Вся правая нога была в крови. У Григория   сердце сжалось от безысходности - надо было спасать парня, ранение было слишком тяжёлым, но сейчас, в разгар боя,   вытащить его было совершенно невозможно. Ещё мгновение, и очередная волна огня хлынула уже на Селиванова. Стёпка вздрогнул в попытке сделать последний глоток воздуха и беззвучно замер. Григорий видел, как у парня потухли глаза, как из них в одно мгновенье ушла жизнь. В этот момент   он вспомнил своего отца.

*     *     *

Виктор Алексеевич Ширяев скоропостижно скончался в 44 года. На похороны к отцу Гриша не успел - задержали на службе.   Приехал уже на кладбище. В военной форме. Он всегда хотел, чтобы отец им гордился. Теперь на плечи Григория легли не только погоны, но и   ответственность за мать и сестру. Маша тяжело переживала смерть отца – бросила учёбу, заперлась в четырёх стенах. Брат понял – надо спасать Марийку. Он устроил её в Барнаульский юридический институт, накупил подарков… Вроде жизнь стала налаживаться, но потом опять пошли проблемы, слёзы, отчисления… Тогда Гриша твёрдо решил забрать сестру с собой в Армавир и всерьёз за ней присматривать. Уже в Армавире брат снова устроил Машу в институт и познакомил с парнем – спецназовцем из своей группы. Вскоре Женька войдёт в семью Ширяевых, а Григорий по-отечески будет опекать молодых.

О собственной будущей семье, о любви, о сердечных увлечениях Гриша не говорил никому и никогда. Возможно, не встретил ту единственную, которая бы приняла его кочевую спецназовскую жизнь, а может, не хотел привязывать к себе близкого человека, опасаясь, что работа, сопряжённая со смертельным риском и постоянной опасностью, будет мешать семье. Людмила Ивановна всякий раз пытала сына: «Гришка, ну когда же ты женишься? Уже пора и о себе подумать, не всё в командировках пропадать». А Гришка отшучивался: «Подожди, мама, вот доживу до возраста Христа, тогда и женюсь. Немножко совсем осталось».

В феврале 2010 Григорию Ширяеву было 32 года и 2 месяца.

  *     *     *

«Гриша, уходи, ты командир, пробирайся на пункт управления, там связь, надо подтягивать наших, иначе не выберемся». - Олег Лешев ещё мог говорить, хотя ранения были тяжелейшими - левая кисть раздроблена, а вторая пуля попала в голову и застряла между нижней и верхней челюстью. Григорий наложил товарищу жгут, вколол промедол.

В это время к злополучной горке спешил лейтенант Филуянов с санинструктором и группой бойцов. «До позиций капитана Ширяева оставалось   метров 150, когда я наткнулся на боевиков, - вспоминает Арсен Филуянов, молодой офицер, недавно пришедший в отряд. Это был его первый серьёзный бой. -   «Духов» было пять или шесть. Я   поначалу бежал, а когда пули стали меня догонять, присел и с колена стал лупить в ответ.   Тут одна мне попадает в ногу. Отползаю к дереву. Следующая очередь бьёт прямо над головой, сыпется кора, ветки, снег… До Гриши я так и не добрался».

Было ясно, что обратный путь Филуянову отрезан. Под горой, в углублении, прямо под позициями капитана Ширяева, боевики укрылись в блиндаже. Именно из него прицельным огнём они обрабатывали лейтенанта. Григорий, оставив Олега Лешева, спустился с горы и бросился на помощь Филуянову, обходя вражеский блиндаж с левого фланга…

«Ко мне зашли в тыл три бандита», -   с этими словами сквозь треск и шум в эфире «Студент» в последний раз вышел на связь.

  *     *     *

«Что произошло у вас в отряде?»- когда на телефон мужа вечером 4 февраля пришла эта эсэмэска от друга-спецназовца, Машу обдало холодом. Вспотевшими от волнения пальцами она набрала номер Гриши. Абонент был недоступен.

- Женька, звони в отряд. Там что-то не так!

Женька звонил сослуживцам, кто был в командировке в составе той смены, но всё   без толку… Утром он пошёл на службу и узнал подробности вчерашнего боя. Капитан Ширяев, прикрывая подчинённых, вступил в неравный бой   с группой боевиков, нескольких уничтожил. Его расстреляли практически в упор - пулевые ранения головы, груди, конечностей. Григорий скончался на месте. Раненых   Олега Лешева и Арсена Филуянова вынесли на плащ-палатках. Эвакуировали их ночью, тащили 8 часов по скользким заснеженным горам.

Маша не находила в себе силы позвонить маме и сказать, что Гриши больше нет. Она набрала номер Светланы Степановны, медсестры   железнодорожной больницы, где Людмила Ивановна Ширяева работает главврачом...

- Берите валерьянку, Людмила Ивановна, - тихо проговорила медсестра, войдя в кабинет.

- Это ещё зачем?

- Пейте. Вам это сейчас необходимо.

- Да ну тебя, Степановна, говори толком.

- Людмила Ивановна, моё предчувствие сбылось.

- В смысле?

- Сын у вас погиб.

Ровно за год до гибели Гриши Светлане Степановне несколько раз было видение. Людмила Ивановна являлась ей в образе скорбящей женщины в чёрном, и скорбь её была по молодому мужчине.

  *     *     *

Дорога на Кулунду. По мёрзлому асфальту пробегают волны снежной пыли, и одинокие сухие стебельки качаются в голой степи. Каждый час видавший виды автобус делает остановки. Ключи, Родино, Благовещенка - сиротливые полустанки, потерявшиеся в степи. От Барнаула до Кулунды 8 часов езды.

Гриша приезжал домой в Кулунду каждый отпуск.   Для Людмилы Ивановны приезд сына всегда был праздником. Едва ли не больше радовались соседи – Григорий им и забор починит, и бытовые приборы отремонтирует, и огород поможет полить. В родных Леньках его тоже не забывали. От села до села 120 километров – по местным меркам, рукой подать. В свой последний отпуск в сентябре 2009-го   Гриша пришёл в школу.   Поднялся по лестнице в шумной толпе ребятни. Учительница немецкого Нина Владимировна Ерофеева уже ждала любимого ученика.

Осеннее солнышко игриво заглядывало в школьные окна, на доске висели знакомые картинки немецких крепостей… Они долго говорили – учитель и ученик. Уже прозвенел звонок, дети расселись за парты,   а Гриша всё не уходил, словно чувствовал, что здесь он в последний раз. На прощание Нина Владимировна обняла выпускника:

- Гриша, ты только береги себя! Будь осторожней. Мы тебя очень любим.

- Нина Владимировна, мне нагадали, что я до 80 лет проживу и будет у меня двое детей, так что вы не волнуйтесь, ещё к вам на урок их приведу.

Через полгода Григорий Ширяев прилетел домой навсегда. Вертушкой. В цинке.   Мать даже обнять его не могла – только припала к окошечку на крышке гроба.

В день похорон ударил сорокаградусный мороз, но проводить Гришу приехали из окрестных сёл все, кто его знал – человек двести. Приехала и учительница Нина Владимировна. «Таких людей, как Григорий, - сказала она на панихиде, - не так много на земле, и именно они зажигают звёзды».

*     *     *

Указ Президента России о присвоении капитану Ширяеву звания Героя России (посмертно) был подписан 18 ноября 2010 года.

«Мне кажется, я всегда знала, что он герой, - с горечью и болью говорит Маша, любимая Гришина сестрёнка. - Если бы даже он никогда не получил этой награды, всё равно и он, и мой муж, и многие люди, которые занимаются этой работой, они уже изначально герои».

После гибели сына Людмила Ивановна побывала в армавирском отряде.   Командир встретил её с букетом роз и единственными уместными словами: «Спасибо вам за сына!» Гришин берет в музее отряда, боевые фотографии на стендах, заправленная кровать с грудой алых гвоздик – всё это Людмила Ивановна видела сквозь поволоку слёз.

«У Григория не было недостатков, - вспоминают сослуживцы, - он не пил, не курил, всегда был подтянут и собран». Его уважали офицеры, а бойцы равнялись на молодого командира. Он всегда и во всём был правильным: в отношении к людям, к работе, даже в еде. Он никогда не ел сахар – только мёд, пил соки, ел каши и фрукты – берёг себя. Для службы берёг, для выполнения боевых задач. Работа поглощала его целиком. Сестра переживала: «Гриша, ты бы хоть в кино сходил, развеялся. Купил бы себе что-нибудь модное. А то всё в форме да в форме!» Перед последней командировкой Григорий действительно стал меняться: обновил гардероб, одевшись с иголочки, стал выходить в город, купил гараж, весной собирался обзавестись машиной – судя по всему, готовился к новой жизни…

Перебираем Гришины документы, школьные и студенческие грамоты, письма. Одно из них – настоящая исповедь спецназовца, выстрадавшего свой путь и осознавшего, что для него этот путь единственно верный. Это письмо из далёкого 2000 года, когда Григорий ещё служил солдатом и готовился к своей первой командировке:

« Здравствуйте, дорогие мои мама, папа, Марийка, бабушка! Ну вот и пришёл мой час. Обманывать не хочу, поэтому лучше сообщу: сегодня 27 августа, в воскресенье уезжаю в Чечню. Даже не знаю, что и писать - сам этого хотел. Отряд стоит под Шали, теперь перебрасывают в горы на границу с Грузией. Зимовать будем в горах. Мама, постарайся сильно за меня не переживать, больше внимания уделяй Марийке. Умирать я не собираюсь, мне надо обязательно вернуться и строить новую жизнь.   Я свою дорогу выбрал сам и не жалею. Если я не   вернусь, то у Марийки первый ребёнок должен быть Стрелец, как я и папа. Это лучший знак Зодиака. Но умирать я не собираюсь. Письма пишите - их передают. Сейчас горят уши - наверное, вспоминаете меня. Бабушка пусть на картах гадает, проверим - правду они говорят или врут всё.

Сейчас пишу и думаю, как ты, мама, получишь письмо и будешь рыдать. Такого быть не должно. Вам надо понять главное - это мой путь, для которого я был рождён. По-другому просто не может быть. Опасность есть и в мирной жизни: не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь…

  Ну вот пока и всё. Всех вас очень люблю и целую. Если всё будет нормально, то после Нового года ждите домой. Я поехал за своей новой жизнью. Григорий, 27 августа 2000 года.»

Читаем письмо, а в это время по комнате в спецназовской каске носится сын Марии Ширяевой пятилетний Витька. Он уверенно заявляет, что будет солдатом, как папа и дядя Гриша. Сейчас Маша ждёт третьего ребёнка. Верит, что родится мальчик, которого она назовёт самым дорогим на свете именем. Именем брата.

Ю. Афанасьева

Некоторые фамилии изменены.